Любовь к родине — особое чувство, оно присуще каждому человеку, но при этом очень индивидуально. Возможно ли считать его «странным»? Мне кажется, что здесь скорее речь идет о том, как поэт, сказавший о «необычности» своей любви к родине, воспринимает «обычный» патриотизм, то есть стремление видеть достоинства, положительные черты, свойственные его стране и народу.
В известной степени романтическое мировосприятие Лермонтова также предопределило его «странную любовь» к родине. Ведь романтик всегда противостоит окружающему миру, не находя в реальной действительности положительного идеала. Как приговор звучат слова Лермонтова, сказанные о родине в стихотворении «Прощай, немытая Россия...». Это «страна рабов, страна господ», страна «голубых мундиров» и преданного им народа. Беспощаден и обобщенный портрет своего поколения, нарисованный в стихотворении «Дума». Судьба страны оказывается в руках тех, кто «промотал» то, что составляло славу России, а грядущему им предложить нечего. Может быть, сейчас нам эта оценка кажется слишком жесткой — ведь к этому поколению принадлежал как сам Лермонтов, так и многие другие выдающиеся русские люди. Но становится понятнее, почему человек, высказавший ее, назвал свою любовь к отчизне «странной».
Это также объясняет, почему Лермонтов, не находя идеала в современности, в поисках того, что действительно позволяет гордиться своей страной и ее народом, обращается к прошлому. Вот почему стихотворение «Бородино», рассказывающее о подвиге русских воинов, построено как диалог «прошлого» и «настоящего»: «Да, были люди в наше время, / Не то, что нынешнее племя: / Богатыри — не вы!». Национальный характер раскрывается здесь через монолог простого русского солдата, чья любовь к родине абсолютна и бескорыстна. Показательно, что это стихотворение не относится к романтическим, оно предельно реалистично.
Наиболее полно зрелый взгляд Лермонтова на природу патриотического чувства отражен в одном из последних стихотворений, многозначительно названном «Родина». Поэт по-прежнему отрицает традиционное понимание того, за что человек может любить свою отчизну: «Ни слава, купленная кровью, / Ни полный гордого доверия покой, / Ни темной старины заветные преданья...». Вместо всего этого он трижды повторит другую, самую важную для него идею — его любовь к родине «странная». Это слово становится ключевым:
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой...
Но я люблю — за что, не знаю сам...
Патриотизм нельзя объяснить рациональным путем, но можно выразить через те картины родной страны, которые особенно близки сердцу поэта. Перед его мысленным взором проносятся бескрайние просторы России, с ее проселочными дорогами и «печальными» деревнями. Эти картины лишены патетики, но они прекрасны в своей простоте, как и обычные приметы деревенской жизни, с которой поэт чувствует свою неразрывную внутреннюю связь: «С отрадой, многим незнакомой, / Я вижу полное гумно, / Избу, покрытую соломой, /С резными ставнями окно...».
Только такое полное погружение в народную жизнь дает возможность понять истинное отношение автора к родине. Конечно, для поэта-романтика, аристократа странно, что именно так он чувствует любовь к отчизне. Но, может быть, дело не только в нем, но и в самой этой загадочной стране, о которой другой великий поэт, современник Лермонтова, потом скажет: «Умом Россию не понять...»? По-моему, с этим трудно спорить, как и с тем, что истинный патриотизм не требует каких-то особых доказательств и часто вовсе не объясним.