Сочинение по литературе.
Он много писал и пел о войне. О войне тогда писали все. Но в его песнях звучало личное: не то, что чувствовала страна, общественность и т. п., не то, что полагалось чувствовать, а то, что действительно чувствовалось — и оно не казалось мельче, а затрагивало глубже.
Его песни о войне удивительно человечны.
...Он молчал невпопад
и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал,
он с восходом вставал,
А вчера не вернулся из боя...
И как пронзительно звучит:
Нынче вырвалось — будто из плена весна —
По ошибке окликнул его я:
«Друг, оставь покурить!» — а в ответ —
тишина...
Он вчера не вернулся из боя. Его песни — своеобразная энциклопедия народной жизни. Сатира, гротеск — и тут же глубоко лирические строки, и очень личные, наболевшие,
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, коль слово «честь» забыто
И коль в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне, и не спроста:
Я не люблю насилья и бессилья,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Я не терплю, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Он работал с полной самоотдачей, «на нерве», загоняя себя, как лошадь. И сам чувствовал, что чересчур... но натура не позволяла жить по-другому. Будто предчувствовал, что жить осталось немного.
Сгину я — меня пушинкой ураган сметет
с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу
утром, —
Вы на шаг неторопливый перейдите,
мои кони,
Хоть немного, но продлите путь
к последнему приюту!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Не указчики вам кнут и плеть!
Но что-то кони мне попались
привередливые —
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Обстановка в стране была не самая подходящая для искренности. Он вкалывал, как каторжный — в театре, на концертах — но было ощущение, что все впустую, что Слово вязнет в паутине лжи и лицемерия. Его обожала страна — от мала до велика, — а официально его как бы и не было. Самопальными кассетами можно было заполнить небольшое море, а пластинок — раз-два и обчелся.
Так и жил. Мотался с гастролями. Выступал в каких-то захолустных клубах и дико уставал. Мучила депрессия, пытался спасаться извечным русским средством — алкоголем и новомодным иностранным — наркотиками. Что только приблизило развязку.
Благодаря Высоцкому, Галичу, Окуджаве, Визбору, Киму давно забытый — средневековый — жанр бардовской песни обрел новую жизнь, завоевал заслуженные любовь и уважение. Но, не будь Высоцкого, авторская песня осталась бы увлечением довольно небольшой группы приверженцев. Высоцкий в качестве аудитории подарил ей всю страну.
Настало новое время. И прозвучали новые песни: Андрей Макаревич, Виктор Цой, Илья Кормильцев, Юрий Шевчук, Борис Гребенщиков... Не будь у их авторов детского увлечения Высоцким — услышали ли бы мы их?